Видео Таус Махачевой буквально пронизано фикцией, автор раз за разом запутывает зрителя. Работа была снята в Адриатическом море во время Венецианской биеннале — одного из значимых событий в мире современного искусства. Кажется, что в центре внимания — перформанс, основанный на том, как дагестанские рыбаки в штормовую погоду переворачивают лодку, привязывают себя к ее носу, чтобы, дрейфуя по волнам Каспийского моря, в бессилии не упасть в воду, а в случае гибели их тела были бы обнаружены и переданы семьям. Однако в самом видео об этом напоминает лишь виднеющаяся вдали перевернутая байда (дагестанская рыбацкая лодка), к которой в другой лодке приближаются пассажиры-зрители перформанса. Они судачат о событиях в сфере современного искусства и обсуждают перформанс, который так и не увидят.
Спонтанны ли разговоры на борту, или они — часть сценария, подобно лодке, спущенной в воду, — неизвестно. Также неизвестно, видел кто‑либо этот перформанс или деятели из мира искусства, скрывающиеся за кадром, сами являются частью мистификации и следуют написанному сценарию? В подобной фикции обе линии, выстроенные художницей, запутывают зрителя, создавая эффект расслоения реальности.
Дополнением к разделению внутри нарратива работы становится общее визуальное движение: камера и образы в кадре подчинены нестабильному укачиванию. Зритель, точно погружаясь в сон, попадает в сконструированное художницей пространство, в котором сквозь друг друга прорываются два образно-смысловых пласта.

Работа задумана как видеодокументация перформанса. На дорогу обычной мукой нанесены спирали, напоминающие по форме человеческую ДНК, по которым один за другим начинают ездить велосипедисты. Новый участник присоединяется после того, как предыдущий проехал один круг трассы, так 14 персонажей оказываются на дороге. Хотя инструкции и параметры ясны, ни зрители, ни участники не могут предвидеть исход. Напряжение нарастает, и столкновение велосипедистов становится неизбежным, мы больше не можем предсказать, что произойдет. Художник задается вопросом: что случится, если существующие паттерны поведения, модели и связи в какой-то момент выйдут из строя?
Дерек Креклер — профессиональный скульптор, и это чувствуется в буквально визуальной тактильности пленки. Рябь, прерывистость кадров, иногда резкое появление или исчезновение персонажей делают пленку своего рода отдельным материальным объектом. Сам художник говорит о «сверхисторическом наблюдении», как будто состоянии сна, которого он добивается в работе с пленкой.

Зритель с первых секунд оказывается в водовороте действия: живая и подвижная камера, словно отдельный герой, хаотично перемещается, не фокусируясь ни на одном из элементов кадра. Образы быстро сменяют друг друга: дребезжащий мотоцикл, стремительно крутящееся колесо, густое небо с черными полосками деревьев, грязная снежная дорога, герои, движущиеся вперед. Все это вызывает чувство головокружения, укачивает зрителя, он будто оказывается в лодке и теряет точку опоры.
Хотя эффект вертиго ощущается на физическом уровне, художник не прибегает к специальным приемам. Изображение в кадре предельно реалистично: привычные взгляду среднерусские пейзажи без конца и без края, на их фоне герои Юрия Васильева устремляются вдаль на стареньком мотоцикле «Урал». Они рассуждают о способе преодоления тоски, для них он — в постоянном движении. Но куда они стремятся? Зритель так и не увидит конечной точки путешествия, как и не узнает, где художник застал своих героев: ледяные поля соединяются на горизонте с молочным небом. Существует ли это место на карте? Или это сон героев, которые не могут проснуться?

На берегу Балтийского моря женщины перекатывают по плечам тяжелые бусы. Первоначально художницы использовали местный драгоценный материал — янтарь, но для усиления символической тяжести заменили его булыжниками. Каменное ожерелье — не просто тягота, но и связь с историей, с конкретным местом. Можно ли ее разорвать?
Янтарь в Калининграде присутствует везде, судьбы и сюжеты, связанные с ним, кажутся неочевидными. Но в бурятской деревне он встречается нечасто. Художницы познакомились с семейством старообрядцев, предки которых были сосланы в Забайкалье после раздела Речи Посполитой в XVIII веке. Янтарь — самое дорогое, что они смогли увезти с собой. Нить янтарно-каменного ожерелья будто переплетает судьбы старообрядцев и заключенных, работавших в поселке Янтарный, где проходила съемка видеоработы, и ныряльщиков за янтарем, которые и сегодня подвергают себя опасности. Янтарь-булыжник становится символом инаковости, несвободы.
Девушки в видео под старообрядческую песню словно пытаются вырваться из каменной петли, снова и снова вращают вокруг шеи тяжелые бусы, нити постепенно перетираются. Череду ложных пробуждений, когда один сон сменяется другим и сновидец не может прорваться в реальность, тоже называют «петлей». И вот нити истончаются до предела, петля ожерелья рвется и камни скатываются к ногам героинь. Наступает освобождение: пробуждение становится реальным.